Текинский оазис и его обитатели

Текинским оазисом называется узкая полоса (от 10 до 40 верст ширины) земли, между 73° и 77° долготы, расположенная вдоль северного склона Копет-Дагского горного хребта, окаймляющего с юга обширную песчаную пустыню Кара-Кум. Хребет Копет-Даг, начинаясь в 100 с небольшим верстах от Каспийского моря, сперва в виде невысоких отрогов, постепенно возвышается к востоку и проходит с северо-запада на юго-восток; в западной части он носит название Кюран-Даг. Южный склон этих гор довольно отлог и спускается целым рядом террас, незаметно понижающихся кряжей, северный же круто обрывается и возвышается во многих местах почти отвесной стеной. Первый дает начало рекам: Атреку, Сумбару, Чандырю и др., второй образует множество небольших ручьев [58] или речек (около 35), ниспадающих в простирающуюся у подножия его равнину. Ручьи эти, пробежав по ней 20, 30 верст, а некоторые и далее, незаметно теряются в песках, орошая все пройденное пространство и превращая его из бесплодной пустыни в плодородный оазис. Полоса эта начинается невдалеке от Кизил-Арвата и кончается у Гяурса — эти два аула служат конечными пунктами Ахала. Оазис этот крайне неприступен, будучи защищен, с одной стороны, огромными безводными пустынями, с другой почти непроходимыми горами.

Почва Текинского оазиса большей частью глинистая, местами попадаются песчаные пространства и, ближе к пескам Кара-Кума, солончаки; но, несмотря на это, в течение полугода она бывает покрыта сочной травой. За то с наступлением весны, когда начинаются жары, оазис понемногу принимает вид пустыни, вся трава буквально выгорает, земля обнажается и лишь кустики верблюжьей колючки, кое где попадающиеся, сопротивляются действию солнечных лучей. В это время оазис похож на пустыню, по которой разбросано множество маленьких оазисов-аулов, так как последние, благодаря искусственному орошению, всегда окружены цветущей зеленью.

Не смотря на глинистый грунт, почва оазиса довольно плодородна и без большого труда посевы дают обильные сборы. На текинских полях произрастают ячмень, пшеница, джугара, хлопок, виноград, персики, тутовые деревья, арбузы, дыни и т. п. Пшеница, арбузы, дыни и джугара растут на поле каждого текинца, без них он не может обойтись; хлопок и тутовые деревья встречаются на полях более достаточных, а фруктовые деревья и виноградники считаются уже предметом роскоши и служат признаком большого богатства их хозяев. Скажу два слова о джугаре (она встречается в Эриванской губернии под именем сорго ); это своеобразное кормовое растение, дающее зерно в вид крупы, ниспадающее вниз кистями, составляет главный жизненный продукт текинца. Стебель джугары имеет около вершка [59] толщины и аршина четыре высоты. Растет джугара более сплошною массою, нежели кукуруза, но срезывается чрезвычайно легко, так что ее косят как траву. Войдя в джугару входишь точно в чащу густого лесьняка.

Но чтобы земля давала хороший урожай, необходимо, при сравнительно незначительном количестве воды, какое доставляется каждому аулу ручьем, и при редкости дождя, искусственным образом орошать поля. Надо отдать справедливость текинцам, что система орошения доведена у них до совершенства и ведется чрезвычайно правильно. Поля каждого земледельца окружены оросительными канавами, соединенными особыми ветьвами с главным оросителем; выше аула текинцы устраивают насыпь и по ней направляют течение ручья, так что дойдя до аула, уровень его оказывается значительно выше полей; иногда подобная насыпь тянется на протяжении двух, трех верст. У конца ее обыкновенно строят общинную мельницу, по бокам же устраивают спуски для воды, соединяющееся с оросительными ветьвами. Оросительные канавки отделяются одна от другой небольшими плотинами, и, таким образом, несмотря на то, что количество воды, приносимое ручьем, не в состоянии одновременно оросить в достаточной мере все поля, благодаря этой системе орошение их производится совершенно равномерно и воды в ручье хватает на все поля. Каждый земледелец знает сколько времени должна проходить в его поля вода и по прошествии этого срока, сам, безо всякого постороннего влияния, тотчас же ставит плотины и прекращает приток воды. Ни один из них не отважится никогда воспользоваться лишним количеством воды.

По берегам ручьев стоят текинские аулы; в стороне от них, где нельзя уж устроить правильного орошения, обработка полей невозможна.

Все аулы с виду похожи между собой. Обыкновенно посредине возвышается глиняное укрепление, за стенами которого жители ищут спасения в случае нападения [60] неприятеля; большей частью оно обнесено двумя стенами, наружною, имеющею около 3 сажень вышины и аршина 4 ширины у основания, и внутреннею, на сажень выше первой; изнутри обе стены имеют довольно широкие банкеты; впереди наружной стены идет широкий ров аршина в 3 глубины, менее глубокий ров окружает и внутреннюю ограду. Каждое укрепление имеет одни ворота, довольно узкие, и несколько небольших проходов, сделанных в стене. Укрепления встречаются четырех и шести угольные с бойницами по углам, круглые с бойницами и без оных и т. п. Вокруг укрепления раскинуты глиняные мазанки, кибитки, за ними сады, поля джугары, бахчи и поля пшеницы и ячменя.

Жилища текинцев в аулах встречаются двух родов постоянные и передвижные. К первым принадлежат первобытной архитектуры глиняные постройки, ко вторым кибитки. Скажем сперва о последних: У всех племен туркменских, как-то: ахал-текинцев, гокленов, иомудов, джафарбайцев и т. п., существует один общий тип кибиток. Каждая из них представляет собой цилиндр аршина в 2 1/2 вышины и аршин шесть в поперечнике, от него подымается верхняя часть кибитки, служащая крышей и имеющая вид полушария. Нижняя часть кибитки составляется из двух рядов жердей, сложенных крестообразно, и легко складывается, так как в местах пересечения жердей находятся деревянные штифтики; снаружи она обтягивается циновкой, сделанной весьма искусно из тростника. Верхняя же часть состоит из изогнутых жердей, соединяемых на верху деревянным обручем; снаружи она обтягивается большими кусками войлока. Круг, образуемый на верху обручем, остается открытым и служит одновременно и окном, и дымовой трубой. Внутри кибитки, по самой середине ее, находится обыкновенно глиняная печь, представляющая неглубокую круглую яму, с ровными стенками, подымающимися на пол-аршина над поверхностью земли; кругом нее все остальное пространство покрывается войлоком, сверх которого растягиваются [61] палласы со всевозможными цветными рисунками и у стен лежат шелковые мутаки; стены кибитки обыкновенно обтянуты у бедных — войлочными палласами, у более богатых — текинскими или персидскими коврами. Первые особенно высоко ценятся между туркменами, благодаря своим превосходным качеством. По стенам, кроме ковров, развешивается еще оружие и все, что есть лучшего из платья.

У богатых имеется по нескольку кибиток; в таких случаях семейство занимает все кибитки, кроме одной, предназначаемой для приема гостей, которая и называется кунацкой кибиткой.

Что касается постоянных жилищ, то число их в аулах весьма невелико и составляет не более десяти процентов; обыкновенно они группируются вблизи цитадели. Эти жалкие глиняные мазанки, или сакли, представляют собой с виду четырех-угольный ящик с нешироким и низеньким отверстием, заменяющим двери, и узенькими щелками, в роде бойниц, служащих окнами. Стены этих мазанок сделаны из глины, перемешанной с небольшим количеством саману, толщина их около аршина. Верхняя часть, служащая крышей, как и всюду на востоке, совершенно плоская и состоит из бревен и толстых сучьев обмазанных глиной. Внутри мазанок стены кое-как выведены и на них нет никаких украшений, так как ими служат те же ковры и палласы, как и в кибитках. Дома, в которых живут ханы и ишаны Ахала отличаются от обыкновенных жилищ только своими размерами. Впрочем исключение в этом отношении составили лишь две постройки, попавшиеся нам по пути, в ауле Беурме, которые обращали на себя всеобщее внимание и, несомненно, принадлежали ханам или именитым текинцам. Одна из них представляла собой высокое (сажень 5) четырех-угольное здание, с большим куполом посредине; стены его были гладко выведены; двери приличных размеров и окна пропускали достаточно света; внутри его были устроены в стене четыре небольшие ниши, заменявшие шкафы и по [62] стенам было вбито несколько больших железных крючков, для вешания оружия. Другое здание было двухэтажное, обнесенное с северной стороны высокой стеной, образовавшей двор; с этой же стороны вдоль верхнего этажа шла довольно широкая крытая галерея, поддерживаемая деревянными столбами. Здание это, как говорили, служило жилищем беурмийского хана.

Сверх этих построек, во всех аулах на полях каждого хозяина, можно видеть небольшие и низкие мазанки с узеньким полукруглым отверстием, в которое с трудом может пролезть человек, служащие для склада пшеницы, саману (мелко изрубленная солома, служащая главной пищей лошадей) арбузов и дынь; мазанки эти попадаются двух типов: круглые, с небольшим куполом наверху, или же четырехугольные; объем внутренности их довольно велик, так как они углубляются в землю аршина на два.

Текинцы принадлежат к группе туркменских племен и занимают в длинном ряду их первое место по своему культурному развитию, богатству, многочисленности и могуществу.

Представителем туркменских племен, вполне заслуженно, считают текинцев. Ни одно племя не может выдержать сравнения с ними. Они занимают первое место по числу, богатству и могуществу. Текинцы слывут за первых храбрецов и лучших джигитов; в то же время они превосходно возделывают поля, разводят сады и чрезвычайно искусно орошают их. Текинские женщины производят лучшие ковры и палласы, которые высоко ценятся и расходятся по всей Туркмении, Хивинскому ханству, Бухаре и Персии; мужья же их считаются, в свою очередь, первыми оружейниками — текинские шашки и кинжалы считаются у туркмен лучшими.

Текинское племя считается безусловно самым сильным и воинственным по всей Закаспийской области и служит грозой для окружающих его туркменских народностей и [63] персов. Текинцы занимают довольно обширную территорию, разделенную песками Кара-Кума на две части, составляющие отдельные оазисы, Ахал и Мерв, и сообразно этому жители одного называются ахал-текинцами, другого же — мервскими туркменами, но в существе между ними нет ровно никакого различия, так как мервцы суть те же текинцы, покорившие оазис в 1834 году и поселившиеся в нем после изгнания племени Сарык, жившего в Мерве.

Жители обоих оазисов делятся по образу жизни на две части: оседлое (чомур) и кочевое (чорва). Оседло живет более бедная часть населения; кочует более богатая, — ее принуждают к этому стада, которыми она обладает. С наступлением лета, кочевые текинцы покидают свои аулы и уходят со стадами на пастбища, иногда на несколько сот верст, так как текинский оазис на это время превращается в пустыню, вся растительность сохнет и выгорает. С наступлением осенних дождей, оазис снова покрывается травой и кочевники возвращаются в свои аулы. Но это деление не постоянно: идеал всякого текинца — кочевая жизнь и всякий чомур, лишь только обстоятельства дозволят ему обзавестись стадами, тотчас же бросает оседлую жизнь; и наоборот, — разорившийся чорва вынужден, потеряв свои стада, превратиться в чомура.

Подобно всем туркменским племенам, и текинское племя (халки) подразделяется на роды (тайфе) и кланы (тире). Но кроме делений на роды и на оседлых и кочевых, ахалтекинцы делятся на тохтамышцев и утемышцев. Тохтамышцами называется более мирная часть населения, составляющая приблизительно 2/3, остальная треть утемышцы — воинственная часть племени. Население западной части оазиса (до Бами) состоит целиком из тохтамышцев; в средней и восточной они перемешаны с утемышцами, за исключением аулов Беурмы; Нухура, Геок-Тепе, Изгнанта и Гяурса, населенных исключительно утемышцами.

Численность народонаселения Ахала определяется различно; [64] так, по Венюкову она простирается до 30,000 кибиток, по сведениям, добытым нашими рекогносцировочными отрядами, до 40,000 кибиток. По уверениям же Текме (или Тыкма)-Сердара (хана беурмийского), находившегося при нашем экспедиционном отряде, число кибиток простирается до 22 тысяч; в подтверждение своих слов, он пересчитывал по пальцам все аулы оазиса и в итоге получалась приблизительно эта цифра. Считая средним числом по 7 душ на кибитку получится 154,000 жителей. По свидетельству его, население оазиса распределяется между поселенными пунктами, следующим образом: В укрепленных аулах: в Кизил-Арвате — 500 кибиток; в Коче и Заау — по 200 кибиток; Кизил-Чешме — 40; Бами — 550; Беурме — 1,100; Арчмане — 400; Сунче и Мурче — по 200; Бегридене — 250; Дуруне — 300; Карагане — 300; Ак-Тепе — 1,100; Мехине и Яродже — по 200; Геок-Тепе — 5,000; Какшал — 1,000; Канчике, Гумбетли, Изгнанте и Бузмеине — по 300; Херрыке — 100; Кипчак и Гекча — по 250; Кеши и Асхабад — по 1,100; Аннау — 1,100; Гяурс — 40 и Бабадурме — 100. В неукрепленных аулах (числом 35) распределяются остальные 5,320 кибиток. Конечно, все эти определения количества народонаселения настолько гадательны, что никто не вправе утверждать, что ошибается Венюков, а Текме-Сердарь прав, и обратно; но что касается меня лично, то я скорей склонен думать, что число кибиток едва ли превышает 25,000.

Текинцы, подобно другим племенам Туркмении, исповедуют магометанскую религию, суннитского толку; но, вследствие весьма незначительного распространения в их среде арабского языка, они мало знакомы с кораном и сунной и не могут быть названы ярыми фанатиками. Хотя они уверяют, что главная причина их вражды к персам заключается в исповедании последними шиитского толку, но это несправедливо, так как причинами вражды этой служат: исконная племенная вражда, страсть к грабежу, и презрение вызываемое в них трусостью персов. Муллы или как их называют [65] ишаны, в обыкновенное время, пользуются весьма незначительным влиянием и ни в одном ауле мы не встретили ни мечети, ни минарета.

Текинское племя не имеет строго определенной государственной организации, оно не имеет даже одного общего главу или хана, а каждый аул имеет своего особого хана, который однако пользуется весьма незначительной частицей власти. Он есть лишь советник своего народа; но так как в ханы избираются самые храбрые, умные, опытные и уважаемые воины, то их советы, в большинстве случаев, равносильны приказаниям. Но раз, хан почему либо, потеряет доверие или уважение народа — он лишается сразу всей своей власти и влияния. Власть некоторых ханов распространяется иногда и за пределы родного аула, на несколько соседних аулов, иногда же и на целую область оазиса. Например, таковой властью пользуется в настоящее время Нур-Верды-хан. Но явления этого рода вызываются исключительными обстоятельствами, когда все племя соединяется, в виду угрожающей опасности, в одно целое. Всякий хан имеет около себя нескольких советников, выбираемых обыкновенно из наиболее прославившихся сердарей и батырей; все наиболее важные дела решаются народною сходкой. Дела касающиеся всего Ахала решаются съездами ханов, ишанов и представителей от всех аулов; в них принимает иногда участие несколько тысяч человек. За последние пять лет подобные съезды происходили чуть не ежегодно.

Текинцы не платят никаких податей и не несут каких-либо повинностей; каждый из них вполне самостоятелен и лишь номинально подчинен своему хану. Обычное право у них господствует в полной силе и все распоряжения и предписания ханов исполняются лишь до тех пор, пока не противоречат вкоренившимся обычаям. Сила обычая на столько велика, что на каждого нарушителя его, смотрят все, как на величайшего преступника.

Обычное право заменяет вполне писанные законы. На [66] основами его производится суд над преступниками. Замечательно, что система наказаний у текинцев вполне соответствуете системе «Русской Правды»; за самые тяжкие преступления, начиная с убийства, полагается денежная пеня, иногда весьма крупная. Кровавой мести они не знают, но за то размер пени за убийство простирается иногда до 3,000 рублей и более, которые убийца должен выплатить сполна родственникам пострадавшего; если его имущества не хватает на удовлетворение их, то жители его аула пополняют обыкновенно всю недостающую сумму доброхотными пожертвованиями; если же и этого мало, то они же прибегают к благотворительности жителей ближайших аулов и недостающую затем сумму распределяют между собой поровну и пополняют. [67]

Постоянного войска, правильно организованного и обученного, конечно, нет у текинцев; когда нужно, они все становятся воинами, хорошо владеющими оружием и смело идущими на встречу смерти,

Всякий сын Ахала с малых лет на лошади, едва станет юношей — принимает уже участие во всех набегах, сопровождаемых иногда довольно сильными схватками с неприятелем. В этих набегах и образуется текинский воин; каждый из них отличный стрелок и превосходный рубака.

Полное вооружение текинского воина состоит из ружья, по преимуществу обыкновенного куркового азиатского, с приделанной к нему откидной рогатиной, служащей, когда нужно, подставкой для ружья, одного или двух пистолетов, шашки — персидского образца, кинжала (в роде прямого охотничьего ножа) и копья с крючком; последними по преимуществу вооружены пехотинцы.

Что касается артиллерии, то таковой у ахал-текинцев не имеется совсем; по рассказам же, у мервских туркмен будто бы есть 30 орудий, из которых они обещали [68] прислать несколько, вместе с вспомогательным отрядом, для борьбы с русскими. За то артиллерию заменяют текинцам старинные крепостные ружья, самых оригинальных систем.

Текинцы, беспрестанно нападая на своих соседей, в свою очередь всегда поджидают к себе врага и, благодаря этому, все горные тропинки и проходы, ведущие в Хороссан и Туркмению, а равно и наиболее высокие вершины хребта, постоянно заняты конными и пешими пикетами, оберегающими все входы и выходы оазиса. Лишь только появится враг, пикет подает сигнал, зажигая на ближайшей возвышенности, видимой из оазиса, огромный, заранее приготовленный, костер. Путем этих сигналов текинцы знают о всех передвижениях врага; остановится ли он на ночлег, тотчас появляются на возвышенностях, ночью огни, днем столбики дыма; выступает ли — опять тоже. У них существует целая система сигналов, при помощи которой они узнают все, что им нужно относительно неприятеля.

При первом известии о намерении того или другого врага вторгнуться в один из оазисов, все жители берутся за оружие, соединяются в избранном укрепленном пункте и там поджидают неприятеля, для отпора его общими силами; если опасность грозит Ахалу — мервцы спешат туда на помощь, и обратно. Способ отражения нашествия одним ударом, наносимым соединенными силами племени, постоянно достигал цели и потому они решили применить его и для отпора русских войск. Подобным образом им удалось отразить неоднократные вторжения персов, разных туркменских племен и хивинцев. Так в 1855 году, хан Хивинский Медемин двинулся на Мерв с огромной армией, но, в происшедшем под стенами этого города сражении, потерпел поражение; войско его было почти целиком уничтожено и сам он погиб.

Если силой нельзя совладать с врагом, текинцы прибегают к хитрости. Когда в 1859 году персидский шах [69] послал на Мерв, с целью покорения его, сорокатысячную армию при 32 орудиях, во главе родственника своего Султан-Мурад-Мирзы, жители оазиса, подкрепленные ахальцами, после неудавшейся попытки разбить персов в открытом поле, вынуждены были укрыться за стенами города; поражаемые огнем артиллерии, они, наконец, выслали в неприятельский лагерь депутацию и изъявили полную покорность. Гонец поскакал к шаху с донесением о подчинении его державе Мерва, но прежде чем он доехал до Тегерана, персидская армия была уже истреблена. Это случилось (по свидетельству текинцев) следующим образом: Осторожный предводитель персов, не доверяя мервцам, не решился вступить в город и разбил под стенами его укрепленный лагерь, доступ в который был открыт только женщинам, приносившим с собой для торговли съестные припасы и разный товар. Число посетительниц увеличивалось с каждым днем, персы свыклись с ними и перестали обращать на них внимание. Однажды число женщин было особенно велико, дошло до нескольких тысяч. Персы спокойно сидели по шатрам с частью из них; некоторыми занялись и военачальники; до остальных никому не было дела. Стемнело. Вдруг же по выстрелу, текинки сбрасывают свои покрывала, с яростью бросаются, на безоружных врагов и разят их шашками и кинжалами. Под покрывалами, на половину, оказались храбрейшие воины. Лишь только лагерь огласился криками, как с двух сторон его последовало нападение, подкравшихся под прикрытием ночи, двух сильных отрядов из Мерва. Из всей персидской армии, спаслись лишь Султан-Мурад-Мирза с небольшим числом всадников.

Любимейшее занятие ахал-текинца, жизненная потребность его дикой натуры, есть набег. Почти каждый год устраивают они набеги на северные границы Персии, грабят села и деревни, а жителей уводят в рабство и частью продают, частью оставляют у себя. На имущество пограничных персов они смотрят, как на главный [70] источник своих доходов. Кроме персов, они не прочь пограбить и своих соплеменников и единоверцев туркмен-гокленов, иомудов и др. Что касается нас, то серьезного вреда, непосредственно, они нам не причиняют, так как торговля наша в Закаспийском крае находится на очень низкой степени развития и почти ограничивается мелким торгашеством разных армян — проходимцев по по-бережным пунктам, как то форте Александровском, Красноводск и Чекишляре, торгующих жизненными припасами и более необходимыми предметами домашнего обихода. Сношения их с туркменами самые незначительные и вглубь страны они никогда не рискуют пуститься.

В набегах, разумеется, главное участие принимают утемышцы. Партия для набега вербуется самым простым образом: хан или просто пользующийся влиянием воин, задумав набег, втыкает копье у входа в свою кибитку и объявляет согражданам своим, что желает отправиться туда-то и туда-то и для этого ему необходимо набрать такое-то число воинов. Весть об этом с быстротой молнии облетает все аулы. Желающие принять участие в набеге, являются к кибитке организатора и втыкают рядом с его копьем свои пики. Когда необходимое число наберется, назначается определенный день и партия выступает в поход и иногда, спустя некоторое время, возвращается с богатейшей добычей и пленными, иногда же, в случае неудачи, из числа отправившихся удальцов возвращается лишь небольшая часть, привезя вместо добычи трупы убитых в схватке с неприятелем товарищей.

В случае удачи набега, вся добыча делится поровну между всеми участниками его, причем вождь, организовавший набег или приглашенный для руководительства им, получает двойную, а иногда и большую долю; точно также в увеличенном размере выдается вознаграждение семействам воинов убитых в набеге. За то если предприятие не удается и партия вернется с пустыми руками, потеряв лишь в схватке с неприятелем [71] часть воинов, то все участники набега, оставшиеся в живых, должны из собственных средств вознаградить семейства павших в бою. Это вознаграждение за убитых называется — Кун.

Без набега текинцу жизнь не в жизнь — в нем вся поэзия и прелесть его жизни.

Естественным результатом беспрестанных войн и набегов, ведомых текинцами с окружающими их народами и племенами, является рабство, которое существует у них с незапамятных времен. Захватывая в плен неприятелей, они превращают их в рабов и частью продают в Бухару и Афганистан, частью выменивают на своих сородичей, частью же оставляют при себе, для исполнения домашних и полевых работ. Положение рабов вообще незавидно, а у текинцев в особенности; уж не говоря о тех, которые томятся многие годы в заключении в какой-либо мазанке, с тяжелыми бревнами, привязанными к ногам и с кандалами на руках, жизнь других рабов, пользующихся, сравнительно с ними, большей свободой, обрабатывающих поля, пасущих стада и услуживающих своим хозяевам, очень тяжела, вследствие скудной пищи, им уделяемой, и постоянно наносимых побоев и оскорблений. Впрочем, с рабами туркменами или киргизами текинцы обращаются гораздо лучше, чем с персами-шиитами и русскими. Число рабов в Ахал-Теке незначительно, так как они предпочитают продавать их в соседние края, чем оставлять у себя. До 1873 года главным местом сбыта рабов была Хива, на рынках которой можно было всегда встретить текинцев, торгующих этим товаром.

Торговля у текинцев стоит на довольно низкой степени, развития; они ведут ее с Хивой, Мерном, соседними племенами и Персией, но в самых незначительных размерах. Вывоз состоит из ковров, паллас, холодного оружия и лошадей; ввоз — порох, свинец, огнестрельное оружие, хлопчато-бумажные и шелковые ткани и т. п. — У нас [72] в отряде являлись по временам текинские торговцы (во время стоянок в Бендесенах, Хаджи-Кала и Тер-Сахане) из числа жителей некоторых аулов западной части оазиса, являлись торговцы и из других туркменских племен, и всем чрезвычайно нравилось их честное отношение к делу. У них нет принципа, «не надуешь — не продашь», так сильно вкоренившегося в России. Они, повидимому, вполне сознают, что не покупатели существуют для них, а напротив они — для покупателей, и потому при покупке чего-либо предоставляют покупателю право выбирать все то, что ему покажется лучше; затем, свесив совершенно верно, они, кроме того, считают долгом дать еще немного товару на прибавку. К сожалению, нам пришлось иметь весьма мало непосредственных сношений с торговцами, приезжавшими в наш отряд; едва, бывало, покажутся таковые, как тотчас же явятся несколько армян, скупят у них по дешевке весь товар и тут же, в их присутствии, продают нам в три-дорога, обмеривая и обвешивая самым непозволительным образом.

Производительность текинцев хотя и невелика, но все же гораздо более развита, чем у остальных туркменских племен. Текинские женщины мастерски выделывают бархатные и нитяные ковры и палласы, которые высоко ценятся в Хиве, Бухаре и Персии, ткут сукна из верблюжьей шерсти, грубые шелковые и бумажные материи, вышивают ткани шелком и т. п.; текинцы по преимуществу оружейники, — шашки и кинжалы их раскупаются охотно соседними племенами; шашки схожи с персидскими, кинжалы же узки, довольно длинны, имеют лезвие с одной стороны и прямые (большей частью костяные или деревянные) рукоятки. Текинские же оружейники недурно справляются и с выделкой ружей. [73]

Домашний быт текинцев, устроен вполне первобытно. Муж является полновластным, ни от кого независимым хозяином и имеет даже право жизни и смерти над остальными членами семьи. Как и всюду на Востоке, положение женщины крайне печально; она является вполне безгласным и покорным существом, на которое возлагаются все трудные работы: она пашет землю, пасет стада, разбивает и складывает кибитки, исполняет все работы по хозяйству и т. п. Тем не менее у текинцев, как и у других туркменских племен, женщина пользуется большей свободой чем в Турции, Персии или на Кавказе; лица почти никогда не закрывает, не ведет замкнутого образа жизни и, даже, в исключительных случаях, может занять общественное положение и приобресть власть и влияние на дела аула или рода. Некоторые женщины, более энергичные, принимают участие в набегах наравне с мущинами и превосходно владеют оружием. Привыкнув с детства к верховой езде, развив мускулы непрестанной работой, они иногда не уступают в силе и ловкости любому воину и джигиту. Степная амазонка, с шашкой с боку, целым арсеналом за поясом, ружьем [74] с рогатиной за плечом и длинной пикой в руках, мчась на лихом коне, представляет оригинальное и восхитительное зрелище. Бывают случаи, что амазонка, отличившаяся во многих схватках с неприятелем, приобретает такое уважение и влияние, что ее выбирают старшиной или аксакалом. Подобные амазонки встречаются и у других племен.

Тип текинцев своеобразен, но они вовсе не так безобразны, каковыми их представили в иллюстрированных журналах, которые мне приходилось видеть; напротив того, они довольно красивы. Текинское племя, делая испокон веку постоянные набеги на Персию, уводило с собой множество персиянок, которых частью делали женами, частью наложницами; вследствие этого племя это в настоящее время представляет смесь туркменского типа с персидским. Текинцы все большого роста, превосходно сложены, с сильно развитыми мускулами, смуглые лица имеют правильное очертание и окаймлены (у большинства) остроконечной бородой и усами; отверстия глаз довольно широки; почти у всех цвет волос черный, как смоль. Женатые бреют всю голову, холостые же оставляют на затылке две пряди волос. Что касается женщин, то они также велики ростом, обладают роскошными формами и довольно приятными чертами лица; у них и глаза шире и скулы не так сильно выдаются, как у туркменок других племен, и хотя большинство из них по нашим понятиям некрасивы, но изредка встречаются и между ними красавицы.

Одежда у текинцев та же, что и у других туркменских племен. Костюм мужчин состоит из шерстяного цветного халата, перепоясываемого широким кушаком, за который засовывают один или два курковые пистолета (кремневые встречаются реже) и кинжал; далее — широкие шаровары из грубого полотна, большей частью синего цвета; на ногах кожаные остроконечные туфли, надеваемые на босо. Головной убор состоит из ермолки, расшитой шелками, а у богатых золотом и серебром, поверх которой одевается черная или [75] белая папаха из бараньей шкуры значительно меньших размеров, чем у туркмен других племен. В торжественных случаях поверх первого халата надевают другой, шелковый цветной (по преимуществу зеленый, малиновый или коричневый). Женский костюм состоит из простого пущенного без талии платья, перепоясанного кушаком; голову оригинально повязывают платком, из под которого выбиваются наружу косы. Праздничная одежда туркменок состоит из шелкового халата, большей частью желтого цвета, роскошно вышитого цветными шелками; он надевается в накидку и имеет позади два фальшивых рукава. Кроме того они носят серебряные ожерелья и серьги, сделанные из кранов (персидская монета = 1 франку) или тонких пластинок со вставленными в них кусками сердалика. Богатые текинки носят рубашки, короткие юпки, одетые поверх широких стянутых внизу шаровар, суконный или шелковый бешмет, незастегивающийся спереди и на голове шелковый белый тюрбан, с длинными, ниспадающими концами; кроме других украшений, они носят еще на руках и ногах толстые серебряные браслеты.

В пище текинцы крайне неприхотливы и довольствуются весьма малым; главным образом ею служат: баранина, арбузы, дыни, крупа джугары, верблюжий и овечий сыр, масло и чуреки (хлеб) из пшеничной муки. Обыкновенную пищу составляет похлебка, приготовляемая следующим образом: в котел наливают воды и варят в ней баранину, затем кладут туда кусок курдючного сала, несколько горстей пшеничной муки, немного соли, и суп готов. Чуреки они пекут в глиняных, особо устроенных печах; если же нет никакого топлива, то его заменяют с успехом кизяки (верблюжий навоз). В последнем случае чуреки приготовляются не совсем аппетитно: собрав достаточное количество сухих кизяков (они по величине и форме напоминают голубиное яйцо), текинец складывает их в кучку и зажигает; кизяки горят почти без пламени. [76]

Затем он тут же на бараньей шкуре смесит довольно круто тесто и, придав ему форму круглой или овальной лепешки (от 1 до 3-х дюймов толщины), зарывает его в горящий навоз и держит, пока оно не испечется. Чуреки, приготовленные в печах, довольно вкусны и мы их предпочитали солдатским сухарям; что же касается чуреков приготовленных вышесказанным образом, то нужно быть сильно голодным, чтобы решиться их есть, так как дым горящих кизяков пропитывает их насквозь и придает крайне неприятный вкус. Как и у всех народов Средней и Малой Азии, у текинцев в большом ходу плов, составляющий одно из любимейших кушаний, а равно и шашлык. Фрукты, как-то: персики, абрикосы, гранаты, виноград и т. п. считаются роскошью, которую могут позволять себе только люди более состоятельные. Текинцы употребляют также кофе и чай, причем первый готовится так же, как и всюду на востоке, второй же варится в котлах. Самоваров они не знают, тогда как у побережных туркмен, приходящих в соприкосновение с русскими, их нередко можно встретить, хотя роскошь эта доступна лишь ханам, аксакалам и более богатым степнякам. Верблюжье кислое молоко, разбавленное водой, составляет один из приятнейших для текинца напитков; вина они не пьют.

Текинцы охотники до курения табаку, плантации которого разводят даже у себя в оазисе. Дома они курят из больших деревянных трубок и из таких же кальянов, простейшей конструкции; за то курение табаку вне его, когда не имеется под рукой ни их, ни других, производится в высшей степени оригинально. В набег текинцу не нужна трубка, она его обременит и составит лишнюю тяжесть, и он берет с собой лишь кисет с табаком, зная что землю он всюду найдет и она заменит ему трубку. Курение без трубки и кальяна производится у них следующим образом: сделав из земли небольшой валик, фута в два длиной, его крепко утрамбовывают руками и поверху [77] проводят пальцем желобок во всю длину его, в который кладут веревку или ремень и, засыпав землей, снова старательно утрамбовывают; после того веревку осторожно выдергивают и на одном конце образовавшейся в валике трубки делают небольшую воронку, которую и наполняют табаком; положив на него уголек и встав на четвереньки, текинец припадает к другому отверстию валика и раскуривает табак; затем наполняет рот водой и, изображая из себя кальян, приступает уже к куренью и не оставляет отверстия, пока у него не помутится в глазах. Эта земляная трубка называется у них — ер-чилим.

Развлечения текинцев не многосложны и ограничиваются песнями, распеваемыми под аккомпанемент двухструнной балалайки или дудки, и охотой с борзыми собаками на лисиц и зайцев.

У текинцев, как магометан существует многоженство, но этим правом, как и повсюду, пользуются только богатые, так как приобретение и одной только жены обходится довольно дорого.

Жену приходится покупать у отца ее. Желающий вступить в брак посылает для переговоров к отцу невесты одного из своих приятелей; если тот согласен принять предложение, то тотчас же объявляет сумму, которую жених должен представить ему за уступку дочери. Жених начинает торговаться и в конце концов обе стороны приходят к соглашению. Цена на невест различна: больше всего они ценятся в возрасте от 13 до 24 лет, причем в расчет принимается и наружность; в этом периоде цена их колеблется от 2,000 до 3,000 кранов; девушки до 13 и от 24 л., а равно и молодые вдовушки ценятся гораздо ниже и стоят от 500 до 1,500 кранов. Женщина 30 л. ценится не боле 500 кранов, а за 40 летнюю дают верблюда или просто даром берут. По установлении цены, приступают немедленно к заключению брака; родственники, друзья и знакомые собираются у отца жениха или к нему самому, где [78] устраивается большое угощение, для которого закалывается один или несколько баранов. После того является мулла, читает краткую молитву из корана и объявляет о вступлении в брак такого-то с такой-то. По прочтении этой молитвы брак считается совершившимся. Молодую отдают мужу и он уводит ее к себе в кибитку. По прошествии 11 дней, родственники жены являются к нему и уводят ее обратно к родителям, где она и остается до тех пор, пока муж не внесет за нее полностью всей суммы. Выплата денег за жену большей частью производится по частям и иногда тянется несколько лет. После сведения всех счетов с отцом жены, ее возвращают мужу. Нередко текинец, проведя с молодой 11 дней, не вносит причитающихся с него денег по той или другой причине, в таких случаях родители жены принуждают его дать ей развод.

Согласия девушки на вступление в брак, разумеется, не спрашивает никто, ее просто отец продает, как животное. Что касается развода, то он совершается беспрепятственно и зависит вполне от воли мужа. Текинцы женятся вообще не только на девушках своего племени, но и на женщинах, принадлежащих к другим племенам и, нередко даже, вступают в брак с пленными персиянками.

От женитьбы перейду к похоронам. Лишь только кто нибудь скончается, тело его тотчас же несут из аула на особый курган, называемый юнвусха, стоящий всегда в некотором отдалении от жилья, и тут тщательно обмывают его и укутывают в белый саван из грубого холста; платье же покойного зарывают на кургане, вследствие чего последний постоянно увеличивается. После того тело, сопровождаемое родными, знакомыми и плакальщицами, относят прямо на кладбище и опускают в могилу. Могилы роют довольно глубокие, причем труп не зарывают, а покрывают досками, так, что он лежит как бы в склепе; поверх досок насыпают землю и делают небольшой курганчик. Надгробными памятниками служат грубо высеченные камни с [79] краткими надписями; цветные глиняные кувшины, рога животных, или просто шесты с тряпками; нередко же, для более легкого отличия могилы от других окружающих ее, ставят вместо памятника какой нибудь крупный предмет, принадлежавший покойнику. Текинские кладбища находятся вдали от аулов, почти на границе оазиса с песчаной Каракумской пустыней; на них одинаково хоронят мущин и женщин и исключение составляют лишь шеиты, т.е. погибшие при защите родного аула от неприятелей. Шеиты у всех туркменских племен почитаются наравне со святыми и их хоронят всегда на месте смерти, хотя бы это было посреди аула; могилы павших в бою украшаются на общественный счет каменьями и кувшинами и тщательно оберегаются.

Имущество каждого текинца заключается в поле, которое он обрабатывает, сакле или кибитке, стадах верблюдов (одногорбых), баранов и рогатого скота, лошадях и домашнем скарбе. Вся земля, которую он обрабатывает, огородит ее валом и оросит, считается его собственностью и никто не думает оспаривать ее у него. Что касается стад, то встречаются богачи, которые имеют по несколько сот верблюдов и по тысяче и по две баранов; таких конечно не много. У некоторых водятся большие табуны особой породы лошадей, высоко ценимых не только в Ахале, но и во всей Туркмении, Хиве, Бухаре и Персии; порода эта называется текинской и ее не следует смешивать с туркменской. Лошади эти чрезвычайно красивы и по наружному виду сильно напоминают английских скаковых лошадей. У них тонкие высокие ноги, тонкое туловище, такая же длинная шея, небольшая голова и гладкая, атласная кожа; гривы и хвосты им обстригают совсем коротко, холку же отращивают. Лошади эти чрезвычайно неприхотливы и выносливы; главной и почти единственной пищей им служит саман (мелко изрубленная солома). Они знают лишь два аллюра — шаг и галоп. Это замечательные скакуны, но их особенность состоит в том; что они никогда не берут с места. [80]

Текинской лошади нужно разойтись; сперва она поскачет тяжелым, медленным галопом, который делается все шибче и шибче и наконец она мчится, как вихрь. Но лошади этой породы водятся лишь у зажиточных текинцев, у большинства же из них, а равно и у остальных туркменских племен, имеются, так называемые, туркменские лошади; эта порода сильно напоминает кавказских лошадей, — они также, как и последние, невелики ростом, выносливы и все — иноходцы.

В заключение несколько слов о характеристических чертах текинцев: текинец от природы недоверчив, подозрителен и осторожен, особенно с людьми мало знакомыми ему. Не будучи фанатиком, он тем не менее относится к смерти с полнейшим презреньем и смело идет ей на встречу. Не дорожа собственной жизнью, он еще менее ценит жизнь врага; если оказывается возможным захваченного неприятеля довести до родного аула, он его берет, в противном случае убивает без пощады, не обращая внимания ни на пол, ни на возраст. Будучи жесток с себе подобными, он с особенной нежностью относится к животным и никогда рука его не подымется, чтобы убить хотя бы неприятельское животное, которое он не в состоянии захватить с собой; если ему случится где либо в степи встретить у колодца заблудившегося иди брошенного верблюда или барана, немогущего добраться до воды, он тотчас же поспешит напоить его; «человек, говорят они, должен любить животных, потому что они кормят его». Текинец, будучи превосходным наездником и в совершенстве владея оружием, сам беззаветно храбр и почитает храбрость даже в врагах своих. Всякий из них относится с глубоким уважением к русским за их неустрашимость и настолько же презирает персов за трусость. Дикий сын Ахала не знает, что такое кража. Грабя в набегах окружающие племена и народности, он никогда не возьмет ни малейшей вещицы у своего соседа, не украдет у него барана или дыни, хотя бы был уверен в безнаказанности своего поступка. Каждый [81] из них, отлучаясь из дому, оставляет без присмотру свое имущество в полной уверенности, что вернувшись он найдет все в целости и невредимости; он знает, что в случае неожиданного нападения врага, соседи вместе с своим имуществом спасут и его собственное. Они не имеют понятия о замках, ключах и задвижках и не нуждаются в них. Кража считается у них более тяжким преступлением чем убийство. Всякий текинец, дав слово, никогда не нарушит его, хотя бы это стоило ему жизни или свободы. Вообще текинцы обладают большими способностями, чрезвычайно предприимчивы и горячо любят свою родину.

С этим врагом нам предстояло сразиться; но тогда, выступая из Бендесена, мы имели самое смутное представление о нем, о его качествах, силе и стойкости. [82]

Источник: http://militera.lib.ru/h/tugan_mirza_baranovsky_va/index.html
Издание: Туган-Мирза-Барановский В. А. Русские в Ахал-теке.
— СПб.: тип. В. В. Комарова, 1881.